Труды по истории Москвы - Страница 86

Утверждение митрополичьего престола в Москве было ударом по тверским князьям, претендовавшим на первенствующую роль среди русских князей. Поэтому ожесточенная борьба между Тверью и Москвой за преобладание сопровождалась такой же борьбой за митрополичий престол.

В то время как Юрий Данилович тягался в Орде за великое княжение с тверским князем Михаилом Ярославичем, монах одного из тверских монастырей Акиндин подал константинопольскому патриарху жалобу на митрополита Петра. Акиндин был только орудием в руках тверского князя, но для митрополита Петра возникла явная опасность низвержения с митрополичьего стола, так как патриарх уже обещал Михаилу Ярославичу поставить в митрополиты, «кого восхощет боголюбство твое». Однако низвержение митрополита задевало интересы многочисленного духовенства, трогать которое избегали даже золотоордынские ханы. Кроме того, обвинение Петра в том, что он возводит в духовный сан за деньги, в «симонии», едва ли могло сильно скомпрометировать Петра. Ведь покупка и продажа церковных должностей в средние века была явлением постоянным и практиковалась в самой Византии еще больше, чем на Руси. Петр же был политиком настойчивым и смелым. Найдя поддержку у московских князей, он сблизился с ними и не забыл оказанных ему услуг. Петр подолгу оставался жить в Москве, где умер и был похоронен (20 декабря 1326 года). Московские князья по—своему воспользовались этой смертью и добились от константинопольского патриарха канонизации Петра, сделавшегося первым «московским и всея Руси чудотворцем». Преемник Петра грек Феогност окончательно утвердил митрополичью резиденцию в Москве, которая с этого времени сделалась гражданской и церковной столицей Руси.

О близости Петра к Ивану Даниловичу уже в XV веке рассказывали легенды. В житии Пафнутия Боровского находим такой рассказ: «О видении сна великого князя Ивана Даниловича. Той же благочестивый великий князь Иван Даниловичь виде сон. Мняшесь ему зрети, яко гора бе велика, а на верх ея снег лежаше, а зрящу ему, абие истояв снег и згыбе. Возвести же видение преосвященному Петру митрополиту всея Руси. Он же рече ему: „Чадо, гора аз смиренный. Преж тебе мне есть отойти от жизни сея, а тебе по мне“. И первие преосвященный Петр митрополит всея Руси преставися, потом князь великый Иван Данилович преставись».

Поддержка церкви обеспечила московскому князю преобладание над другими русскими князьями.

МИТРОПОЛИЧИЙ ДВОР

Двор или дворец московских митрополитов находился в Кремле поблизости от великокняжеского дворца. О местоположении митрополичьего двора и его устройстве подробно пишет И. Е. Забелин. Теперь можно считать доказанным, что первоначально этот двор стоял к западу от Успенского собора. Под митрополичьим двором понимался целый комплекс построек: собственно дворец, домовые церкви и служебные постройки.

Первоначально эти строения были деревянными. О «горнице» митрополита Фотия сообщается в летописи, но что это было за строение, неизвестно, вероятно, приемный зал. В 1450 году митрополит Иона заложил на своем дворе каменную палату; еще большие работы по переустройству митрополичьего двора были произведены позже при митрополите Геронтии.

Как крупнейший московский феодал, митрополит жил в окружении дворцовых слуг; его титуловали «господином». Высшей категорией слуг митрополичьего двора были бояре, занимавшие видное положение среди московской знати. В отличие от великокняжеских и княжеских бояр их называли «митрополичьими боярами».

Обстановка митрополичьего двора была пышной. Современник изображает жизненный обиход митрополита в таких словах: «Он жил на дворе митрополичьем и на месте и возвышении митрополичьем сидел, и ходил во всем одеянии митрополичьем, в белом клобуке и в мантии, и ризницу митрополичью взял, и бояре митрополичьи ему служили, и отроки (слуги) митрополичьи ему предстояли, и когда куда пойдет, они шли впереди его по сторонам». Из другого источника известно одеяние этих предстоящих и предотекущих митрополичьих слуг. Они сопровождали митрополита на конях, сидя в седлах, с киверами на головах и т. д. Такой поезд, аналогичный богатым выездам католических средневековых прелатов, очень далек от представлений о монашеской бедности.

Свита митрополита, отправлявшегося в путешествие, была многочисленной и по—своему блестящей. Названный выше Митяй поехал на поставление в Константинополь в сопровождении трех архимандритов и нескольких чернецов, попов и дьяконов, с ним были митрополичьи слуги и бояре, бояре великого князя, два толмача. «Бысть их полк велик зело», – как бы подводит итог современник, написавший о проводах Митяя в Константинополь.

Митрополит и его слуги принимали непосредственное участие во всех политических делах Московского великого княжества и всей России в целом. До второй половины XV века им подчинялось и православное население Украины и Белоруссии. После великого князя митрополит был первым лицом в государстве, и это подчеркивалось его титулом «всея Росии».

МОНАСТЫРИ И МОНАШЕСТВО

Своеобразную окраску средневековым городам придавали монастыри, число и богатство которых в какой—то мере показывали и богатство самого города. В этом отношении с Москвой не мог поспорить ни один русский город XIV–XV веков. В Москве и в ее ближайших окрестностях стояли такие крупные монастыри, как Чудов, Андроников, Симонов, не считая большого количества более мелких, подобных Спасскому, Петровскому, Сретенскому и др. Истории московских монастырей посвящено большое количество книжек и статей, но качество этих книг очень невысокое. Предания, вымыслы и действительность перемешиваются в них друг с другом в столь странной амальгаме, что порой, выражаясь словами катехизиса московского митрополита Филарета (XIX века), надо только принимать уверенность в невидимом, как в видимом. Поэтому в своем кратком обзоре московских монастырей XIV–XV века автор этой книги решил положиться в основном на бесспорные свидетельства летописей и актов.