Труды по истории Москвы - Страница 179

179

Как составлялись эти грамоты» Это можно проследить по документам. Я остановлюсь на документах о восстании 1650 г. в Пскове и Новгороде.

Здесь, в этих документах, отложившихся в различных приказных делах, мы встречаем целый ряд пометок и поправок к первоначальному тексту. Сравнивая дела между собою, мы видим, что эти поправки представляли, в сущности, отражение той большой правительственной работы, которая велась над подобного рода документами.

То же самое происходило и на местах. Когда 15 марта 1650 г. в Новгороде произошло восстание, митрополит Никон, воевода князь Ф. А. Хилков и дьяк В. Сафонов спрятались от восставших, и дьяк написал немедленно отписку в Москву. Причем эта отписка имеет ту замечательную особенность, что она вся исчиркана. Что это явилось следствием восстания, видно из того, что в конце сказано: «… а переписать, государь, начисто не успели, стало вскоре, а писал я, холоп твой Васька». Это, собственно, единственный документ, который вы найдете в приказах, когда дьяк осмелился послать такой документ в приказ.

Когда вы его читаете, вы видите перед собой все новгородские события: восставшие посадские люди и стрельцы заняли Кремль, воевода с Никоном спрятались, дьяк вместе с ними, дьяк пишет и т. д.

Вставки делались в черновике, во—первых, на полях и, кроме того, очень часто на обороте. Они обозначаются так называемым «крыжем». Это крестик в кружке, означающий, что по этому знаку надо смотреть вставку. Иногда – два крестика.

Эти различия беловиков и черновиков чрезвычайно важны для историка. К сожалению, следует отметить, что даже в наших хороших изданиях вы часто не получите ответа, что это такое: черновик, «отпуск» или подлинный, т. е. беловой, документ. Когда вы будете работать, вы всегда отмечайте «черновик», «отпуск», и всегда отмечайте эти поправки, которые внесены в текст.

ЛЕКЦИЯ ТРЕТЬЯ

В прошлой лекции мы с вами рассмотрели по преимуществу характер делопроизводства, сложившегося в приказных учреждениях.

Сегодня мы попытаемся взглянуть поглубже: какие документы выходили из этих приказных учреждений и поступали в них из местных, или провинциальных учреждений, т. е. приказных изб и прочих изб, существовавших в то время в России.

Следует сказать, что в XVII в. формуляр приказных бумаг сложился довольно точно, и подьячие и дьяки этого времени, можно сказать, не ошибались в том, как строить ту или иную бумагу, с чего ее начинать, как излагать и чем кончать эту бумагу.

Формуляр приказных бумаг складывался постепенно. В основном его сложение падает, как мне кажется, на XVI в. В XVII в. это уже вполне сложившееся канцелярское делопроизводство. Сломано оно было только в начале XVIII в., когда введен был новый канцелярский порядок при Петре I.

Нельзя утверждать, что все петровское делопроизводство и последующее делопроизводство XVIII в. было более четким, чем в XVII в. Оно приняло более, так сказать, ученый характер, известную ученую видимость: вместо «памяти» XVII в. при Петре I писали «промемории», вместо «отписки» появились «репорты» и т. д. Но если присмотреться к делопроизводству более раннего времени, то мы увидим, что многое из того, что сделано при Петре I по типу голландских, французских, немецких учреждений, собственно, могло бы и не делаться, необходимости такой в этом не было.

Остановимся теперь на тех основных, как бы мы сказали сейчас, входящих и исходящих бумагах, которые господствовали в приказных учреждениях XVII в. Здесь мы остановимся главным образом на бумагах делопроизводства приказных учреждений. Я это подчеркиваю.

Дело в том, что и в настоящее время существует еще такая терминология, согласно которой всякая бумага, выходящая от имени царской власти в XVII в., именуется грамотой. И в документах само слово «грамота» употребляется постоянно.

Но, если вы присмотритесь, как употребляется слово «грамота», то увидите, что словоупотребление это чрезвычайно широкое. В отличие от жалованных царских грамот, которые выдавались на поместья, вотчины, на пожалование угодий, – в отличие от этих грамот существовали другого вида грамоты, которые, по—моему, надо обозначать другим именем – «указ», т. е. те грамоты, которые выходили из приказных учреждений от имени царя Алексея Михайловича или какого—нибудь другого царя XVII в.

Вся путаница в терминологии происходит главным образом потому, что целый ряд документов, исходивших от имени царя, были практически документами, исходившими от приказов. Начинались они одними и теми же словами: «От царя и великого князя Михаила Федоровича всея Руси…» и т. д. Присмотревшись к этим указам, вы увидите отличие большое в самом их построении.

Уже с самого начала подобие грамот и указов заключается в том, что они пишутся от имени царя, но титул царя в указах дается совершенно по—иному, чем в царских грамотах. Там начинается обычно словами: «Божиею милостью мы, великий государь царь Алексей Михайлович, всея Великие и Малые и Белые России самодержец…». А указ начинается более простыми словами: «От царя и великого князя Михаила Федоровича всея Руси в Великий Новгород воеводе нашему…».

Строится указ обычно по—другому, чем грамота – та же жалованная или какая—нибудь другая. В конце указа имеется дата следующего характера: «Писан на Москве лета 7130–го майя в 3 день». Следовательно, «писан на Москве» может относиться не к слову «грамота», а к слову «указ».

Эти различия между грамотой и указом имели место в приказном делопроизводстве XVII в. Надо отметить, что это отличие грамоты от указов не является просто формальным, – оно, как мне кажется, должно отражать самую суть этого приказного делопроизводства.

179