Труды по истории Москвы - Страница 178

178

Есть такой столбец Каширской приказной избы. Это обычные дела о различных поместьях. Для того, чтобы прочитать, надо было развернуть огромный столбец и читать. Часто случается, что столбец рассыпается. И сложить его очень трудно. Я никогда не в состоянии сложить так, как полагалось бы складывать, потому что я не научился быть подьячим и, вероятно, не научусь. Представляете, какая трудность возникает при пользовании подобного рода документами.

Вот почему и в самих приказах, наряду со столбцами, составлялись записные книги, потому что записные книги могли иметь оглавление, и ими было пользоваться легче, чем столбцами. Вопросы описания столбцов в наших архивах и хранение их не получили еще полного разрешения.

Эти вопросы поднимались упомянутым мною профессором И. Ф. Колесниковым. Способы хранения столбцов различны. Есть возможность расклеивать приказные дела. Так были расклеены столбцы Посольского приказа. В этих условиях столбцы хранятся в виде целого ряда листов в папках. Но вследствие этого теряется вид столбца.

Если присмотреться к внутреннему содержанию столбца, то оказывается, что оно еще более сложное.

Столбцы Разрядного приказа представляют собой соединение различных дел, которые подьячий или дьяк соединил вместе. И этим объясняется то, что в столбцах Разрядного приказа Московского или Новгородского стола встречаются в одном столбце самые разнообразные дела. Стоит только посмотреть описи дел Разрядного приказа, как вы можете столкнуться с неожиданностью: начинается столбец о беглых крестьянах, а в середину вставлен какой—нибудь другой частный документ.

Это привело профессора И. Ф. Колесникова к очень неверному замечанию, что «таким образом, фактически единицей хранения (и следовательно, учета, обработки и использования) является каждая отдельная часть столбца», т. е. он разбивает столбец на отдельные части.

Но такая разбивка далеко не всегда точна. Перед вами столбец, написанный одним почерком. Это – одно письмо. Вот черновой столбец, но представляющий частное письмо, и еще третье письмо. Это все соединили вместе. Что между ними общего» А что общего бывает у нас, когда мы кладем в одну папку письмо к письму»

Единицы хранения различны. Но разделите и положите письма в разные архивы, и вы не узнаете, что это письма, которые получал и рассылал один и тот же человек. Вот почему при описи архивов правильно, не мудрствуя лукаво, пользоваться столбцом как единицей хранения, имея в виду, что столбец делится на отдельные документы, так как установление, что является отдельным документом, может быть очень произвольным.

Столбцы являлись основной формой документов, не считая книг. Но существовали и применялись другие формы документов, в частности для царских грамот.

Царские грамоты писались на развернутых листах александрийской бумаги, и в конце XVII в. они представляли собой уже печатный документ, в который вписывались различного рода пожалования. И таких печатных документов, начало которых восходит к Алексею Михайловичу и которые стали распространены при Федоре Алексеевиче и при Иване и Петре Алексеевичах, сохранилось порядочно. Их как реликвии хранили в дворянских семьях, и некоторые коллекции их у нас имеются.

Вот перед вами жалованная грамота. Она написана на склеенных листах бумаги, таким образом это напоминает столбец. Шелковая материя – тафта, как бы покрывает эту грамоту. Грамота печатная с богатым орнаментом. В печатный текст вписано, кому дана жалованная грамота – Матвею Ивановичу Батюшкову, что дано, т. е. дается перечень земель, и т. д. Под текстом – подпись, которую иногда неопытные люди принимают за царскую подпись, которая никогда не ставилась на грамотах. На грамоте – печать государева: с одной стороны – двуглавый орел, а с другой стороны – Георгий Победоносец.

Те документы, с которыми мы обычно встречаемся в настоящее время в архивах, различаются по двум группам: беловики и черновики. Это относится, конечно, не только к столбцам, но и к книгам, но в столбцах должно быть особо подчеркнуто.

Черновик – черновые письма. Когда в приказах составлялась какая—нибудь царская грамота, то она прежде всего составлялась в виде чернового письма или черновика, который подвергался правке. Составлял подобные письма обычно подьячий, правил дьяк, иногда и сам думный дьяк.

В делах псковских и новгородских 1650 г. мы встречаем правки думного дьяка Посольского приказа Алмаза Иванова – одного из знаменитых приказных деятелей середины XVII в., который наследовал еще более знаменитому М. Волошенинову. Эти приказные правки дьяка для чтения чрезвычайно трудны. Дьяки, как большие начальники, и писали так, как большие начальники, самым сквернейшим почерком. Нужен очень большой навык для их чтения.

Такие черновые письма были тем, что называют в настоящее время «отпуск». Они и оставлялись в приказах.

Отсюда вытекает вывод, что в наших приказах царские указы, памяти и т. д. дошли до нас в виде «отпусков», черновиков.

Отписки, получаемые в приказах с мест, – это отписки беловые. И, наоборот, те отписки, которые имеются в съезжих избах, чаще всего являются черновиками, а царские грамоты – беловиками.

Это отличие нужно иметь в виду, потому что И. Ф. Колесников делает неправильный вывод, что «отпуск», черновик, и беловая грамота – одно и то же.

Дело в том, что черновая грамота в некотором отношении ценнее, чем беловая. Она позволяет установить работу приказа, а работа приказа отражает работу не только самого приказа, но и правительства. Однако, с другой стороны, мы никогда не можем быть уверены, что беловая грамота с такого—то чернового «отпуска» была действительно отослана на место.

178