Труды по истории Москвы - Страница 94

ИТАЛЬЯНЦЫ(ФРЯГИ)

Среди иноземцев, живших в Москве, находим также итальянцев, или фрязинов. Они появлялись на севере при посредстве донского пути, чаще всего через Москву, являвшуюся конечным пунктом длинной морской и речной дороги из Константинополя на Русь.

Торговые люди и ремесленники из итальянцев порой оседали в Москве и оставались в ней на постоянное жительство. Раньше говорилось уже о сурожанах Саларевых, прозвище которых позволяет думать об их итальянском происхождении. Об этой купеческой фамилии имеется интересное исследование В. Е. Сыроечковского.

Близость, возникавшая между русскими и итальянцами, вызывала ревнивые взоры церковных властей, запрещавших русским родниться с латынами (католиками), брататься и кумиться под угрозой церковных репрессий. Во второй половине XV века, когда приток итальянцев еще более усилился, мы находим в Москве постоянную итальянскую колонию, отличавшуюся в это время тем, что среди приезжих фрязинов начали преобладать венецианцы. Московское великое княжество, как известно, привлекало к себе взоры Венеции, надеявшейся сколотить на Востоке союз государств для борьбы с Турцией. Поэтому венецианские послы в Персию, известные Барбаро и Контарини, возвращались через русские земли и виделись в Москве с Иваном III.

В конце XV века колония фрягов в Москве была значительной. По преимуществу это были различные мастера (денежники, ювелиры), а также строители каменных зданий, церквей, крепостных стен и башен.

Усиленный приток итальянцев в Москву начался еще до приезда Аристотеля Фиоравенти. В 1469 году в Москву приехали «фряги» Карл и его племянник Антон; они были родственниками жившего в Москве денежника Антона Фрязина.

Одно краткое известие заставляет думать, что итальянская колония в Москве имела свою католическую церковь. В 1492 году в Москве произошло событие, которое произвело столь большое впечатление на русских, что летописец отметил его даже точной датой (17 мая): Иван Спаситель Фрязин, каплан постриженный Аугустинова закона белых чернцов, закона своего отрекся и чернечество оставил, женился, взял себе в жены Алексеевскую вдову Серинова, и князь великий его пожаловал селом. Ренегатство католического священника рассматривалось в Москве как торжество православия. Отсюда непосредственное участие великого князя и пожалование села новообращенному. Но каким образом католический монах—августинец оказался в Москве и что он там делал» Как видим, он был капланом, то есть капелланом, или настоятелем церкви. Это обстоятельство должно было вызвать еще большее ликование в московских церковных кругах, рассматривавших католическое духовенство как своего векового врага.

Существование тесных связей с Италией и наличие итальянской колонии в Москве было явлением большого значения, оказавшим немаловажное влияние на русскую культуру. Появление Аристотеля Фиоравенти и других итальянских мастеров в Москве вовсе не носило характера внезапного поворота в сторону западноевропейской культуры, как это обычно рисуется в наших исторических работах. Культурные итальянские навыки притекали на Русь задолго до Ивана III, причем они шли в основном через Москву, а не через какой—либо иной город северной Руси. В этом отношении географическое положение Москвы, главным образом ее связь с Окой и Доном, сыграло для нее положительную роль, сделав великокняжескую столицу рассадником культурных навыков, притекавших на север из Средиземноморья.

Приток в Москву итальянцев еще усилился с конца XV века. Это были мастера стенные, палатные, пушечные и серебряные. Из рассказа Контарини, бывшего в Москве в 1486 году, видно, что итальянцы поддерживали между собою тесные связи. Контарини называет двух итальянцев, с которыми он встретился в Москве: которского уроженца, работавшего для великого князя серебряные сосуды – Трифона и Аристотеля Болонского (Фиоравенти).

Какое выдающееся положение в Москве занимали некоторые мастера—итальянцы, видно из завещания волоцкого князя Андрея Васильевича (не позднее 1491 года). В числе его кредиторов оказался Иван Фрязин, которому князь задолжал 350 рублей («полчетвертаста рублев»). В закладе у Ивана Фрязина лежали княжеские драгоценности: золотая цепь, малая золотая цепь, два золотых ковша, золотая чарка, большая золотая цепь и 12 серебряных мисок. Эти вещи подарили князю его мать и его старший брат, великий князь.

Потомки итальянцев, осевших в Москве и принявших православие, вступали в число дворян или городских людей. В XVII веке в Москве жили, например, подьячий Андрей Фрязин, Иван Фрязов, немчин Максим Фрязов, Матвей Иванов Фрязов. Среди убитых под Казанью детей боярских находим Ивана Павлова сына Аристотелева. Не был ли этот боярский сын Аристотелев внуком знаменитого архитектора» Впрочем, летопись знает только одного сына Фиоравенти – Андрея.

Итак, у нас есть основания думать, что итальянцы—фрязины не только появлялись и оседали в Москве на постоянное жительство, но имели здесь и свою колонию. Однако местожительство итальянцев, как и других «латинян» – католиков, не поддается приурочиванию. Известно лишь, что итальянцы имели дворы в Кремле; там стоял дом Аристотеля Фиоравенти, там находился «Онтонов двор» – дом одного из приезжих фрягов. Более твердая и упорная крестьянская память сохранила под Москвой несколько деревень с названиями «Фрязево», «Фрязино» и т. д., но в городе древние названия менялись быстрее и прихотливее. К тому же, если предполагать, что католики уже в XV веке имели в Москве свою церковь с капелланом, то их поселение должно было находиться за городской чертой, в особой слободе. Позднейшая Немецкая слобода «Кокуй» находилась слишком далеко от города, но Снегирев указывает старое немецкое кладбище в районе церкви Николы Болвановки, у Таганских ворот. Может быть, здесь и надо искать первоначальную фряжскую колонию.