Труды по истории Москвы - Страница 68

В торговом обиходе русских людей XIV–XVII веков встречалось некоторое количество слов, заимствованных с греческого: аксамит (золотая или серебряная ткань, плотная и ворсистая, как бархат), байберек (ткань из крученого белка), панцирь и пр. Сурожский ряд в московских торговых рядах и в более позднее время по традиции именовался Сурожским шелковым рядом. В казне великого князя хранились вещи, сделанные в Константинополе и отмечаемые в духовных великих князей как «царегородские».

Московские князья быстро учли выгоды поддержания добрых отношений с итальянскими купцами. Дмитрий Донской уже жаловал некоего Андрея Фрязина областью Печорой, «как было за его дядею за Матфеем за Фрязиным». Пожалование было только подтверждением более ранних грамот, восходивших к временам предшественников Дмитрия Донского, начиная с Ивана Калиты. Что искал Андрей Фрязин на далеком севере» Вероятно, целью его пребывания в Печоре была покупка мехов и диких соколов, дорого ценившихся при владетельных дворах Европы. Соколиная охота была любимым занятием, например, императора Фридриха II, короля Сицилии, оставившего по себе книгу о соколиной охоте. Потешающимся соколиной охотой изображен последний потомок Гогенштауфенов, юный Конрадин. Спрос на печорских соколов в Италии поддерживался высшими кругами общества.

После падения Византии торговый путь из Москвы в Константинополь по Дону потерял прежнее значение. Но ассортимент товаров, вывозимых из России в Турцию и обратно, в основном остался прежним. По новейшим исследованиям о русско—турецкой торговле XVI–XVII веков, предметами русского ввоза в Турцию являлись меха, предметы одежды, ловчие птицы, моржовая кость. Разнообразнее были товары, вывозимые из Турции в Россию: шелковые, хлопчатобумажные и шерстяные ткани, кафтаны, кушаки, тесьма, ковры, шелк—сырец, хлопок, кожа—сафьян, бакалейные и москательные товары, золото и серебро, оружие и конское снаряжение.

Впрочем, торговля с Малой Азией и Средиземноморьем имела для России XVI–XVII веков гораздо меньшее значение, чем в более раннее время. Донской путь и связи с Судаком, Кафой и Константинополем в XIV веке были своего рода «окном в Европу», непосредственной связью русских земель с богатым Средиземноморьем. Захват итальянских колоний в Крыму турками надо считать большим бедствием не только для итальянских торговых республик, в первую очередь для Венеции и Генуи, но и для России. Недаром русский летописец с точностью до месяца отметил взятие Кафы турецкими войсками в 1475 году.

Конечно, торговля с итальянскими городами, расположенными в Крыму, и с Константинополем не была исключительным делом Москвы, но Москва была ее главным центром, только в Москве существовала корпорация купцов «сурожан».

ВОЛЖСКИЙ ПУТЬ

Вторым важнейшим направлением московской торговли было направление на восток. Москва была связана с Волгой прямым водным путем по Москве—реке и Оке, но все—таки находилась в менее выгодном положении, чем Тверь, которая вела непосредственную торговлю с отдаленными странами Востока. Тем не менее, Волга и для Москвы имела немалое торговое значение. Из Москвы до Волги добирались двумя водными путями: первый вел по Москве—реке и Оке, второй – по Клязьме. В казанский поход 1470 года москвичи «поидоша Москвою рекою к Новугороду к Нижнему, а инии Клязмою». К первым по дороге присоединились владимирцы и суздальцы, ко вторым – муромцы. Дмитровцы же, угличане, ярославцы – одним словом, «вси поволжане» – шли Волгой. Местом встречи русских отрядов был Нижний Новгород.

«Волжский путь», как он характерно назван в одном летописном известии, проходил по местности, гораздо более населенной в XIV–XV веках, чем позже, в середине XVI века, когда от Казани до Астрахани лежала почти пустыня, которую русские начали заново осваивать. Главными торговыми центрами на пути от Нижнего Новгорода были Великие Болгары, Сарай и Астрахань, с XV века – Казань. В Нижний Новгород сходилось немалое количество армянских и «бесерменских» купцов, под которыми часто понимались вообще купцы из мусульманских стран, а иногда специально болгарские. Кербаты, лодки, учаны, паузки, струги и другие речные суда стояли в летнее время под городом. Волжский путь посещался самыми различными купцами: русскими и восточными.

Московские купцы принимали немалое участие в волжской торговле. Вместе с Афанасием Никитиным из Астрахани в Дербент ехали тезики (бухарские купцы, таджики) и 10 русаков, а в другом судне 6 москвичей и 6 тверичей. Торговля Москвы с волжскими городами особенно усилилась после возникновения Казанского ханства, вступившего в тесные торговые связи с Москвой.

В конце июня на праздник Рождества Ивана Предтечи в Казани собиралась ярмарка, на которую съезжались русские и восточные купцы. Две митрополичьи грамоты к казанским ханам с просьбой об оказании помощи митрополичьим слугам, едущим в Казань, говорят о постоянных торговых связях Москвы с Казанью. Митрополит несколько льстиво говорит о свободе торговли в Казанском ханстве: «Всим купцем нашым и иных земль купцем шкоты и убытков нет никоторых».

Восточная торговля оказала большое влияние на русский торговый лексикон, введя не только некоторые обозначения денежных единиц (деньга, алтын), но и своеобразные понятия торговых сделок и угощений (могарыч – угощение, маклак – посредник) и т. д.

Волжский путь связывал Москву с отдаленными странами Востока, которые вовсе не были столь недоступными для русских купцов, как это порой представляется в некоторых наших исторических работах. Напомним о путешествии Афанасия Никитина. Вероятно, один из таких путешественников составил любопытнейший список стран, завоеванных Тимуром: Чагодей (Чагатаи в Средней Азии), Хорусане (Хоросан), Гулустане (Гюлистан), Китай, Синяя Орда, Ширазы (Шираз), Испаган, Орнач, Гилян, Всифлизи (Тбилиси), Тевризи (Тавриз), Гурзустани, Обезы (Грузия), Гурзи (Гурийцы), Бактата (Багдад), Железная Врата (Дербент), Сирия, Вавилонское царство, Севастия, Армения, Дамаск. Русский автор хорошо передал название отделенных стран в их русской форме, так как некоторые названия приведенного описка употреблены в разных местах нашей летописи. Отдельные названия приведенного описка, испорченные переписчиками, легко восстанавливаются с помощью других текстов. Так, малопонятное «Всифлизи» исправляется списками Софийской второй летописи, где стоит Тефлизи».