Труды по истории Москвы - Страница 208

К оглавлению

208

Андроников монастырь уже вскоре после своего возникновения сделался одним из культурных центров тогдашней Москвы. Об этом говорят рукописи конца XIV – начала XV века, написанные в этом монастыре четким русским полууставом. Мы имеем полное право говорить о существовании «андрониковской школы» писцов. Особо следует отметить большое внимание, уделяемое в Андрониковом монастыре искусству рукописей. Так, андрониковский монах Анфим в записи к переписанной им рукописи 1404 года извиняется, что он написал ее нехудожественно («аще и нехудожне сию снискахом»), хотя рукопись написана прекрасным почерком, и речь идет, значит, о художественном оформлении книги.

В монастыре создавались и литературные произведения. В частности, сохранилось описание церемонии, происходившей в Москве при возвращении Дмитрия Донского после Донской победы. Описание это было составлено, вероятно, уже при митрополите Киприане и носит характер некоторого литературного сочинительства, хотя и связано с действительным событием. Таким образом, и Андроников монастырь связывал себя с победой русских войск на Дону.

История монастыря в первой половине XV века остается неясной. Об этом свидетельствует Синодик Андроникова монастыря, где показаны три первых его игумена: Андроник, Савва и Александр. По Строеву, Андроник умер 13 июня 1374 года, после него был Савва, упомянутый 24 октября 1403 года, затем Александр, по Строеву, не раньше 1427 года, вслед за ним Ефрем и Исаакий. Савва действительно еще жил в 1410 году, когда он вместе с Троицким игуменом Никоном был свидетелем при составлении завещания Владимира Андреевича Серпуховского. Время смерти Саввы неизвестно. По Строеву, он был еще игуменом в 1410–1420 годах.

Н. Н. Воронин и В. Н. Лазарев в «Истории русского искусства» почему—то датируют построение собора временем «до 1427 г.», упоминая тут же игумена Александра, который, по Строеву, сделался игуменом Андроникова монастыря «после 1427 г.». Между тем в своих работах П. М. Строев отличался крайней пунктуальностью, и совершенно непонятно, почему предложенная им дата полностью игнорируется. В реставрированном виде, как и в реконструкции П. Н. Максимова, собор Андроникового монастыря носит явно нерусские формы, напоминает сербские церкви. Не входя в оценку правильности реставрации, отмечу только, что связи с Сербией в начале XIV века были довольно оживленными. Напомним о Лазаре Сербине, построившем городские часы в Кремле в 1404 г.

Правда, известие о построении «часомерья» в Кремле отделено от начала игуменства Александра двумя десятилетиями, но ведь и роспись собора во Владимире Андреем Рублевым отделена от росписи Троицкого собора таким же промежутком лет. Поэтому участие серба Лазаря в постройке собора в Андрониковом монастыре не так уже невероятно. К тому же боевые часы, поставленные Лазарем Сербином, как показывают миниатюры лицевых летописей, представляли собой своеобразное башенное сооружение, наподобие часозвони.

В той же повести о начале Андроникова монастыря, вставленной в состав «Жития Сергия», рассказывается, что после первого игумена Андроника игуменом в монастыре стал Савва: «По времени же в оной обители бывшу игумену Александру, ученику предупомянутого игумена Саввы, мужу добродетелну, мудру, изрядну зело. Так же и другому старцу его именемь Андрею, иконописцу преизрядну, всех превосходящу в мудрости зелне, и седины честны имея, и прочии мнозе. Сима добре строящима обитель благодатию Христовою и сотворше совет благ с братиею и Богу помогающу создаста в обители своей церковь камену зело красну и подписаниемь чюдным своима руками украшена в память отець своих, си же до ныне всеми зрится». Слова «сима добре строящима обитель», написанные в двойственном числе, относятся к Александру и Андрею и подчеркивают особую заботу Андрея Рублева об Андроникове монастыре, где он, видимо, был не просто монахом, а соборным старцем, управлявшим вместе с игуменом и другими соборными старцами обителью, где и был похоронен.

В этой записи отсутствует указание на Даниила, старшего товарища Андрея Рублева, и это не случайный пропуск. По «Житию Никона», получается, что Даниил умер в Троицкой Лавре, где и была сделана запись о его видении.

Присутствующие при кончине Даниила монахи («тамо сущая братия») – это троицкие монахи. Именно они воздают похвалу троицкому игумену Никону, предвидевшему скорую кончину живописцев. Здесь мы, видимо, находим объяснение тому странному противоречию в житиях Сергия, по которому оказывается, что Андрей Рублев умирает то в Троицком монастыре, то в Андрониковом монастыре в Москве. В XV веке еще помнили, что Даниил иконник умер в Троицком монастыре, но прославлен был не столько Даниил, сколько Рублев. Тогда уже стала складываться легенда, что и Рублев умер в Троицком монастыре, хотя другие сведения говорили о его похоронах в Андрониковом монастыре.

В позднейших сказаниях Андрей Рублев заслонил собой своего старшего товарища, по—монашески «спостника», то есть вместе с ним постившегося. Стоглав говорит об иконах, которые надо писать по образцу Рублева, и не упоминает о Данииле. Между тем приведенные выше свидетельства о дружбе Андрея и Даниила дают и любопытную деталь о самом Андрее, называя его смиренным. Это, возможно, настоящая характеристика великого художника как человека простого, негордого, кроткого.

Последнюю свою работу Рублев выполнял в Андрониковом монастыре, на этот раз уже без Даниила, о котором не упоминает сказание о начале Андроникова монастыря. Это произошло после 1427 года.

208